Ю р И й
К
о С а Г о В с К
и Й
Н Е
К Т О И З П У С Т О Т Ы
М О Р С
К А Я Б Е С Е Д К А
сосна возвышалась над песком и камешками, из которых только и состоял берег.
И все время шумело море. Как будто лежал огромный человек и дышал.
Как коряга одинокая и пришедшая из
безвестности морской, стояла морская беседка посреди песчаной косы. Она казалась
очень непонятной и странной, т.к. нельзя было услышать голос того человека, что
приказал ее построить, ни голоса тех,
что ее соорудили, ни даже тех, кто бы сидел в ней сейчас - спустя триста, может
быть, лет, а может быть семьдесят... Тогда было
бы уютнее и можно было бы забыть про шум моря.
А море все время напоминало о себе,
шипучими волнами набегая на песок... и едва ты, одинокий здесь человек,
забывался и мечтал - как оно чуть больше
посылало волну и взгляд опять упирался на песок и бессмысленно тускнел взгляд -
все было одно и тоже, одно и тоже и без всякого смысла.
В беседке было одиноко. Лучше было на нее
смотреть со стороны. Но что позвало тебя ближе к берегу, одинокий человек?
желание посмотреть на стаи мальков? Поэтому пиджак твой засыпанный песком лежит
теперь... здесь у моих ног и один туфель там у берега? Набегают на
него волны, которые слышал ты, и пытаются усыпить всякого, усыпить и во сне позвать тебя
к самому себе. Но как же вкус соленых
брызг не разбудил тебя? Ах, понимаю, ты ничего не хотел, в том числе и
просыпаться и возвращаться к беседке.
1 5 -
е Л Е Т О
в первый раз лето было
сыроватым, она лежала в люльке, а мать сидела грустная и вязала целое лето.
Второе лето было все в хлопотах у родителей,
отца переводили с одной работы на другую и все были озабоченные, озабоченные,
озабоченные.
В третье
лето было опять тоже самое,
только была жара, тогда леса горели, если помните. А у нее лицо было все в
сыпи.
В четвертое она ходила и падала,
падала и
ходила. В пятое ее в первый раз
выпороли, чисто случайно, разъяренная мать
или отец, сейчас это уже стерлось в памяти (столько раз цвели деревья с тех пор и появлялись зеленые
травинки ...) - в общем, кто-то из них просто забыл, что ей только пять лет.
В шестое
лето у соседей умерла собака, рыжая большая, а девочке начали выдергивать зубы.
С этого момента предчувствия начали сбываться.
В
седьмое лето тоже что-то было, что-то,
было... было, вот чего было - она сломала палец... Это была боль, которую можно
сравнить только с поркой, если ее увеличить до самого большого что есть на
свете, ну да, т.е. если ее превратить во весь мир, во все. Да, и в школу пошла.
В восьмое ее мальчик ударил камнем по голове, это
было очень, очень обидно.
В
девятое она еще раз была выпорота, но на этот раз поменьше, за то что мать перехватила записку, в которой ее
уговаривал один мальчик целоваться на сеновале и даже больше. Вот за это ее и выпороли, но как ни
странно меньше чем в пятое лето.
В четырнадцатое лето она целое лето жила у
соседей, потому что родители куда-то уехали отдыхать.
В
пятнадцатое - она танцевала первый раз вальс с
мальчиком - и надо же, в тоже лето ее задавила машина с ящиками из-под мандаринов и яблок.
В шестнадцатое лето ее уже не было, так же
как и в семнадцатое, но ее уже начали забывать
.
Х У Д О
Ж Н И К М И Р Т С
Президент
Федерации населенных галактик разговаривал со своими заместителями. На лице
блуждала доброжелательная улыбка, деловитость и озабоченность давно
сроднились с усталостью (и подменяли
друг друга) и только субъективный человек заметил бы презрительно оттопыренную
нижнюю губу, не оттопыренную даже, а чуть отвисшую. Этот человек вскоре вошел.
Это был художник Миртс.
По
тотализатору ему выпала честь загадать любое желание, которое исполнится. Это
был 31год 177 периода.
Президенту
представили Миртса. Но президент давно уже указывал рукой на кресло возле себя,
приглашая человека сесть. Заместители вышли.
-Поздравляю
Вас с выигрышем. Вы конечно понимаете, что желание которое вы можете загадать,
должно быть в определенных пределах.
Это само
собой разумеется, как Вы понимаете.
-Да,
конечно.
-Я помню
в прошлом году одна женщина, тоже выигравшая по лотерее, загадала себе...-
дерево под окном?! Но Вы понимаете, я не мог
быть участ-ником такого анекдота, и потом мы ей прислали ракету ... «МЕТ».
-Это
что, господин президент,
запрещено
правилами?
-Ну
конечно.
-Хотите
рюмочку «леза»?
-Да.
-У Вас есть семья?
-Да
жена.
-Семья -
это опора Федерации. Но конечно, холостой человек может, и это было бы смешно,
если бы это было иначе, загадать любое
желание, так что - не поймите меня превратно.
-Понятно.
-А что
Вы загадали?
-Я хочу
воспроизвести в материале натюрморт.
-Покажите.
Миртс
расстегнул портфель и вынул натюрморт.
На плоскости была изображена цветная
лента на белом фоне, на ленте полоскались какие-то драпировки, стакан с
фиалками и фрукты.
-А это что?
-Это
открытка с «Играющими на траве».
-Почему, интересно, нога у ребенка вылезла вот
тут за край?
-Когда
миниатюра оживет, они смогут выйти за границу открытки и прыгать вокруг яблок.
-Забавно.
-Вы
землянин?
-Да.
-Это
чувствуется. Ну что же, можно и натюрморт. Вы
его у себя поставите на
письменном столе? Я вижу, он у Вас в аквариуме каком-то или что-то в этом
роде...?
-Да, или
на секретере у моего стола.
-Давайте
выпьем еще. Это очень неплохой «леза» из новой партии, которую мы недавно
получили. Еще раз поздравляю с выигрышем.
-Давайте. Большое спасибо.
В кабине Миртс видел, как автоматические руки
закрепили на экране изображение, металлический голос спросил Миртса формат и...
Миртс, покрывшийся с левой стороны красными пятнами, откуда ему показалось он
услышал голос автомата, крикнул:
-31 на
177 периодов.
Сплюнуть мокроту он уже не успел: вселенная
превратилась в натюрморт.
Н А Т О М
С В Е Т Е
в результате стечения обстоятельств писатель
был убит, а в результате того, что он был убит, он попал на тот свет.
-Вы
предполагали, вероятно, что Вас ждет на этом свете полная бездеятельность? -
сказал официальный человек.
-Не знаю,
что Вам ответить. Можно сказать, что я даже боялся, что умру
тут от скуки и ничего неделанья.
-Да, так
многие думают. Но я должен Вам объявить, что будете делать Вы.
-Интересно.
Вы знаете, не успел я прибыть, как мне уже предлагают что-то делать, что обо
мне просто не забыли.
-У нас
так не бывает. Так вот, в рабочее время Вы будете пускать птиц, а в свободное
то, что бы Вам хотелось.
-Что
значит пускать птиц?
-Вы на
Земле видели птиц?
-Да.
-Слышали
такое выражение «птица райская», «птица божья»?
-Да.
-Так
вот, народ оказался не дурак, причины нам не известны, никто с этого света
конечно не попадает обратно, но так или иначе, в данном выражении народной
мудрости есть доля правды - птиц пускаем на Землю мы.
-Но как
же я буду их пускать? И почему именно я?
-Хорошо,
я Вам сейчас объясню. Вы подходите для этого дела, у нас есть еще несколько
человек, и Вы как и они, конечно это не обязательно поэты, отличаетесь теми
редкими качествами, благо даря которым Вам можно поручить это дело. Вы написали
когда-то «рифмы быстрые»? «легко бегут». Вы никогда не задумывались откуда они
у Вас «бегут»?
-Нет, не
задумывался.
-Во
всяком случае, если вместо вашей мысли
будет парить птица, то она не упадет.
-А если
я откажусь от вашего, простите, дурацкого
предложения?
-Подождите,
дайте мне закончить...
-Помните,
кстати, чем заканчивается Ваш стишок? Где Вы сравниваете стихи с кораблем,
который рассекает волны? «Громада двинулась и рассекает волны. Куда ж нам...
плыть? ...Вот видите, Вы не спрашиваете
к а к нам плыть, а
спрашиваете к у д а нам плыть. Таким образом, мысленно Вы сможете
побывать в любом уголке Земли, если
примете наше предложение. Ну вот и все.
-Скажите
мне еще вот что, у вас всегда такая райская погода? Такое голубое небо и
солнце?
-Всегда.
Но Вы можете в любое время подойти вон к тому
щитку...
Поэт
окинул взором поле и увидел в трех шагах от себя маленький щиток.
- ... и
настроить свое восприятие на бурю, метель, ураган, дождь или что хотите.
- ...
Д... тоже пускает птиц?
-Нет,
что Вы?! Он, понимаете ли, как только у него рождается мысль, тут же начинает
ее редактировать, у него ничего не получается, у него птицы падают. Ну как Вы
согласны?
-Пожалуй
да, только сначала взгляну на Адама и Еву... И потом я давно хотел взглянуть на
Байрона.
-Подойдите
к щитку и скажите, все, что Вам нужно...
Официальный человек закрыл папку,
подошел к щитку, нажал кнопку и исчез .
В О З В
Р А Щ Е Н И Е
после того как я умер, меня закапали в землю, но,
впрочем, где-то на окраине города и все торопились обратно: и люди, и рабочие,
мне показалось, что даже родственники (странно, но когда я умер, я еще больше
их стал тяготить). И я без труда коленями и рукой выдавил боковую доску, она
отошла от верхнего края, где была моя голова и разгреб руками землю, они
поленились меня поглубже закопать - окраина
города и всем наплевать ,как и что, не существенно... а то бы мне
пришлось пролежать в бездействии месяца два. Гвозди бы заржавели месяца через
два и легко бы вытаскивались.
Когда я вылазил был день, около двух часов.
Кругом было все такое светленькое,
пестренькое и трогательное, и немножко рябило в глазах: травка, камешки,
кустарники в отдалении и небо, по которому я соскучился за эту неделю, я
слышал, что родственники приезжали и
толковали о скамейке, об ограде и камне, который они называли «памятником».
Они подумают, что это земля осела
- сказал я сам себе: оглядываясь на причиненный ущерб
внешнему виду своей могилы и, шаркнув пару раз
ногой, ушел с кладбища. Все было такое равнодушное и мертвое как
будто... и трогательное поэтому. Я улыбнулся: вот что значит полторы
недели пролежать под землей. Я не
чувствовал запахов травы, цветов и
краски стали бледнее. Мне казалось, что это не живая трава, а сухая, но
я знал, что она зеленая, чисто логически.
Я прошел мимо серых деревьев и не услыхал ни
одной птицы. Мне некогда было, я торопился, а то бы я постоял, вглядываясь в
дерево, нет ли там хоть одной пташечки, я соскучился там, в земле, наверно. И
вот прошел мимо деревьев, спустился к троллейбусу...
Да но
как?! Я споткнулся, но не упал, а полетел над землей, чуть ни задевая ее носом,
мне захотелось чуть-чуть повыше держать голову от земли, и я стал лететь уже
метра полтора над тропой.
Около троллейбусной остановки мне не захотелось
останавливаться, я повернул налево и полетел над дорогой. Странно, но все
пешеходы, все прохожие были застывшими, как во сне, как в сонном царстве.
Около
дома я не стал останавливаться, хотя мне хотелось потрогать руками дверь,
прикоснуться к ручке двери, хотя я обычно ногой толкаю дверь, но теперь все приобрело для меня иную
цену, я это сразу понял, как вылез из
могилы. И вот я... подлетел к окну,
толкнул его, щель раскрыла свои объятья и мне показалось, что я снова в
могиле - это была моя комната, но я ее
не узнавал ... Я ее не узнавал - ... все
не то, все как под водой. У меня в доме есть одна примечательность, натюрморт,
подаренный мне одним художником. Я потратил на раму бешенные деньги, сколько не
помню, помню что меня колет внутри маленькая боль и это похоже на то, что как
будто бы это очень... очень... слово
забыл - очень дорого. А в раме он мне стал
казаться очень хорошим, мазков не стало видно, и я решил, что художник
ошибся, хотел мне похуже подарить, а подарил лучший свой натюрморт. Яблоки были
замечательные, и никто из гостей не мог
их съесть, это были вечные яблоки! И их хотелось всем показывать. И гости сами
даже всегда спрашивали: что это за картина у тебя такая хорошая? А я говорил:
о, это картина - натюрморт, одного художника. И что же?! В раме я ничего
не увидел, ничего нет! Я расстроился. Я
потрогал рукой пустую раму.
Рама была затянута просто какой-то
тряпкой внутри. Мне захотелось больше никогда не возвращаться сюда.
Я подумал, не позвонить ли следователю и
посмотрел на телефон. Телефон как маленькая серая кошка лежал на полу, но в
руки не давался, то ли научился бегать, то ли я разучился нагибаться. Я пошел выходу. Мне больше ничего не надо было в этом
доме. Мне уже было все равно. В коридоре я увидел собаку, но это была не моя
собака, она стояла на одном месте и не шевелилась, а в глазах я увидел
что-то странное, что-то непонятное... я потрогал ее. Она стояла как вкопанная,
как будто это было чучело, а не собака и
взгляд был чучельный т.е. она как будто думала: где это я «ничто», эту
«пустоту» я встречала, не в «пустоте»
ли?
Я
был разочарован своим домом, мне
ничего не оставалось, как уйти. Я шел по дороге и во мне шевелились огрызки каких-то
букв, я напряг волю последний раз, прежде чем полететь над землей, и, знаете,
что заклокотало у меня в голове? ... Какие-то зашевелились закорючки вдруг
обломанные и сложились в огрызок некого слова, как деревянная ограда, вокруг
деревенского огорода, я разобрал это слово и улыбнулся, это было смешное слово,
совершенно... не нужное мне ...
«натюрморт» ...
«натюрморт» ... «натюрморт» ...
«натюрморт»
... «натюрморт» ... «натюрморт» ... «натюрморт».. «натюрморт» ...
«натюрморт» ... «натюрморт».. .
П И Щ
А Б Ы Л А
В
И З Б Ы Т К Е
пища
в избытке. Ее создавали аппараты,
которые питались за счет солнечной энергии. По всей Земле стояли железные квадратные
ящики с антеннами. Около ящиков обычно толпились очереди людей
за пищей.
Пищи было в избытке. А обслуживали эти ящики с
антеннами механические роботы, которые
тоже питались за
счет солнца. Все это было созданием человеческого гения.
Человеку нечего было делать. Он создал простую
и гениальную схему для производства всего, что необходимо и главное
- никаких затрат, и главное - вечно. Если железные ящики выходили из
строя, их ремонтировали роботы.
Если роботы выходили из строя их ремонтировали
другие роботы.
Люди ходили в
шкурах с дубинками. Города
давно разрушились, никто не знал как
их построить. Но ничего и не
нужно было делать. Люди разгуливали по планете с дубинками и время от времени
толпились около автоматических пунктов раздачи пищи.
Правда людей становилось все меньше и
меньше, потому что очень активизировались звери. То и дело раздавался крик
жертвы, которую утаскивал какой-нибудь хищный зверь. Тогда остальные собирались
испуганно в шумную кучу и потрясали дубинками,
а потом успокаивались. Но пищи было
вдоволь, а главное - вечно .
С В А Д
Е Б Н Ы Й
П О Д А
Р О К
это было
неожиданно для него, да и неприятно. Он
думал о ней, мечтал и надеялся,
хотя временами и отдыхал, т.е. увлекался другими
женщинами, но не на долго, и никогда всерьез не принимал теперешнего
жениха в расчет. В общем, он делал все, что делают, в общем-то, все. И судьба
его наказала: он был приглашен на чужую свадьбу. Чужую наполовину - невеста
была его, но он не был женихом, а женихом был кто-то «чужой» как он ощутил,
хотя и знал этого человека досконально, как приятеля.
Сначала он в гневе решил не идти и отправить
письмо, потом решил позвонить, потом стал думать о подарке.
Цветы – это, конечно, думал он, это
ясно и столовый набор вилок и
ложек. Впрочем, нет, это скучно, она тогда подумает, что я ее никогда не любил,
нет, надо что-то другое - вазу.
Вазу хрустальную, дорогую, она будет смотреть
и жалеть, что вышла замуж за другого, а он будет всегда
чувствовать себя гнусным проходимцем. Итак, старинную вазу. И очки ему будут
вечно давить на нос, а он их вечно поправлять и вздыхать, глядя в стену или
потолок - и проклинать свою жизнь и свою
женитьбу.
Впрочем, они разобьют вазу и скоро забудут обо
всем и будут жить припеваючи, нет, это
не очень подходит, надо что-то железное, металлическое, люстры бывают
такие. Она будет висеть над головой, над всей семьей и сверху
упрекать их, появятся и дети, и
они будут сначала спрашивать: что это?
потом: кто подарил? А потом жить под ней, чувствуя себя карликами,
провинившимися в чем-то.
Да, но
люстру они могут взять и снять, когда она им надоест, и купить другую, заменить
на любую жизнерадостную дрянь, и будут себе преспокойненько обедать или
ужинать, что еще противнее, потом целовать на ночь детей, а сами будут дышать
друг другу нежно в уши и целоваться каждую ночь. Ночник - не годится, кровать не годится: все они могут заменить и
выбросить и вообще даже смешно дарить
врагам кровать. Все это ужасно и ничего нельзя ведь подарить такое -
чтобы навсегда было с ними и навсегда терзало бы. Умереть самому?
Умереть самому. Убить себя, послать прощальное
письмо и сказать, что люблю, но
живите нежно, не вспоминайте обо мне. Не
плохо, подумал он и пошел в ванную комнату, потрогал бритву, потер запястья.
Жизнь ему показалась прекрасной от того, что так ловко и так любезно можно
отомстить за свое достоинство.
Он поставил чай и сделал себе бутерброды, раздумал их было есть, но голод
брал свое, хотел остановиться на первом бутерброде, а потом подумал - уж если я
один уже съел, то какая разница перед истиной и жизнью и всеми принципами на
свете - доем и остальные три.
Потом
пошел опять в ванную и опять тер запястья, и подносил к ним бритву и выискивал
с любопытством жилку, и удивлялся, как
их много на руке и каждую было жаль. Нет, не люблю я ее, а чего страдаю,
непонятно? И жаль, что это все так - тогда и месть-то глупая и неуместная
получается, а вдруг она еще скажет ему:
чудак, ведь не любил, а из принципа покончил с собой. Ах, боже мой! До чего же
чудовищна эта жизнь - и страдаю и не люблю!
Он
лег спать. Долго не мог заснуть, а во сне ему приснилось, что он дарит жениху
приглашение на свою свадьбу, с ней самой, желанной и любимой (!),а ей
-прощальное письмо, где он писал, что не любит ее, а умирает так, просто,
от скуки
и ради шутки. Дышал он ровно и
спокойно, луна показалась и было видно, что он почти улыбался счастливо, хотя и
чуть сжав брови, они сдвинулись в точности как шторы в углу, у балконной двери
.
С К А З
К А П Р О С Л О Н А
Однажды он шел за городом: там был пустырь, столб,
заборчики и бумажки валялись. Он шел, и в тумане все думали, что это машина
грузовая, накрытая брезентом. И, кроме того, все были заняты: один пил чай,
другой читал газету, третий радио крутил, музыку искал. А слон шел за городом
по пустырю. И вдруг в одном месте его увидела девочка с балкона. Он как раз
рядом проходил. И они встретились глазами, и слон остановился.
-Ты
слон, - сказала девочка.
-Да, -
молча, глазами сказал слон.
- И куда
ты идешь?
-Я иду в
Африку.
- Принеси
мне из Африки бананов, - сказала девочка.
-Хорошо,
- сказал слон, - а еще чего?
-А еще,
обезьяну и крокодила.
-Хорошо,
значит: бананов, обезьяну и крокодила.
-Да, -
сказала девочка, - и еще красивых разноцветных птиц привези с собой.
-Хорошо,
- сказал слон, - значит: бананов, обезьяну, крокодила и нарядных красивых птиц.
Ну, я пошел. А может еще чего?
-Да, еще
все цветы и все горы принеси оттуда.
-Хорошо.
А может еще чего-нибудь?
-Да, всю
Африку принеси и Америку.
-Хорошо,
принесу. Может еще чего-нибудь? Ты уж все перечисляй, а я пока сяду, посижу, -
сказал слон.
-Вообще
принеси все, что есть на свете, -
сказала девочка.
-Хорошо,
- сказал слон, - все принесу. Но куда мы
все это положим? И Африка большая и Америка. Они около дома не уместятся.
-Ну,
тогда они пусть лежат, где лежали. Ты только пойди, посмотри, все ли на
месте?
-Хорошо,
посмотрю, - сказал слон.
-А мне
обо всем расскажешь.
-Ладно.
Но если я буду перечислять ...все, что есть на свете, на это уйдет вся моя
жизнь и твоя. А тебе еще надо попрыгать и вырасти большой. Что же
мы будем делать? Может, не все рассказывать?
-Ладно,
ты просто приходи, и мы еще раз посмотрим друг другу в глаза, хорошо?
-Да,
обязательно, - сказал слон.
-А мне
принеси, что принесешь, что захочешь.
-Хорошо,
- сказал слон, я тебе принесу один маленький цветочек .
С К А З
К А П Р О М Ы Ш К У
мышка
упала в банку, и ее мальчик накрыл крышкой, чтобы она не выскочила. Тогда мышка
подумала: сейчас я ему сказку расскажу.
Мальчик подумал: интересно, что это за сказка?
И приблизил лицо к банке, и даже нос сплющил о стекло. Сказку я расскажу про
дерево - подумала мышка. И мальчик решил: пойду-ка, посмотрю на это дерево - и
побежал на улицу, а крышку забыл закрыть.
А мышка подумала: если он сам решил посмотреть
на дерево, зачем ему сказка? и выпрыгнула из банки и
побежала по своим делам.
Н Е К Т
О И З
П У С Т О Т Ы
ко мне то ли подошел, то ли отошел от
меня и вроде бы человек, а может быть, и нет, и сказал, а, может, хотел
сказать:
-Мы Вам
заказываем...
Хотя
я мог и не расслышать, и может
быть наоборот «не заказываем», но кто
эти «мы?»
Я и спросил:
-А кто
«вы»?
-Никто,
- ответил он.
-И что
же вы заказываете?
-Что-то
вроде литературного произведения.
-Рассказ?
-Нет,
что-то вроде этого.
-Эссе?
Новеллу?
-Да-да,
что-то вроде рассказа или эссе, или что-то вроде новеллы.
-Может
быть, вы хотите сказать, что это должно быть в стихах?
-Нет, я
этого не хотел сказать, но можно и что-то стихотворное.
-И
сколько страниц вы бы хотели?
-Страниц?
Да на Ваше усмотрение.
-То
есть, сколько я захочу?
-Вот
именно, что-то в этом роде.
-А
откуда Вы?
-Да
вроде бы как ниоткуда.
-Ниоткуда?
-Ну да,
что-то в этом роде.
-Что же
вы обитаете в межзвездном пространстве?
-Да
пожалуй.
-А, ну
тогда понятно... Это тогда большая честь!
Подумать только, вы значит ... Космические пришельцы?
-Ну да,
похоже на то.
-Ну,
если не пришельцы из космоса, тогда кто
же вы?
-Видите
ли, нельзя сказать, что мы пришельцы, но нельзя и возразить что-нибудь против,
и нельзя сказать, что мы из космоса, но и не скажешь наоборот.
-Может
быть, вы не из нашего космоса? А из своего какого-то?
-Да, это
похоже... Что-то Вы говорите похожее, и поэтому я все время с Вами отчасти
соглашаюсь.
-Ну,
хорошо, а срок? Когда бы вы хотели, чтобы я создал свое произведение? Сейчас 29
декабря, может быть к Новому Году? Или это не имеет значения и можно это
сделать после новогодней суеты?
-Как Вам
захочется. Как удобней, как Вам придет в
голову.
-Но я не
знаю Ваших планов, если допустим, у вас был план, чтобы эта вещь, которая будет
создана была бы чем-то вроде рождественского подарка - то я могу и пораньше все
приготовить, ну а может быть и наоборот: вы хотели бы иметь что-нибудь о
цветущей летней природе, тогда можно не торопясь...кстати, нет ли
у вас таких пожеланий - о чем бы вы хотели иметь
это произведение, вернее, то произведение, которое будет написано
-Да,
нет. У нас пожеланий нет, важен сам факт, что оно вроде бы как будет создано.
-Хорошо,
значит, я так понял: что полная свобода - о чем хочу и как хочу, и вроде бы,
как когда захочу.
-О, да,
лучше и не сформулировать, чем Вы сейчас сказали.
-Хорошо.
-Да
вроде бы как, не плохо.
-Вы о
чем?
-Я о
том, о чем мы с Вами говорили, а Вы о чем?
-Я о
сроках и теме.
-Ну да,
это тоже.
-А что
же еще?
-Еще?
... и все остальное.
-Но что
же это именно «остальное»?
-«Остальное»?
Это все, кроме того, что вы и мы из себя представляем вместе с нашими словами и
предметами.
-«И
предметами»?
-Ну да,
вроде бы как, и предметами.
-Вот вы
говорите «вроде бы как предметами», значит, что-то есть еще помимо... предметов?
-Ну
конечно, пожалуй, есть.
-Но что
же это?
-Это все
остальное.
-А что
оно?
-Оно
вроде бы как ничего.
-Ничего
- то есть хорошо или плохо? Существует оно, наконец, или не существует?
-Оно вроде
бы как хорошо, и вроде бы как существует.
-Значит,
вы опять допускаете, что оно и наоборот
- не существует?
-Конечно,
что-то существует, а что-то не существует.
-О!!! Я
уже устал...
-От
чего?
-От
того, чтобы пытаться увидеть Ваш мир...
-Тогда
отдохните наверно.
-Ну да,
поэтому я и перестал вас спрашивать.
-А мы
поэтому вроде бы как перестали Вам отвечать.
-...
-...
-Ах, как
интересно было бы увидеть хоть краешком
глаза самый краешек вашего мира!
-Да, это
вроде бы как интересно.
-Нет-нет,
я уже понял, что это интересно вполне
определенно.
-Ну да,
я с вами согласен, вроде бы как определенно это интересно.
-Да нет,
давайте более решительно выразим мою мысль: я убежден точно абсолютно, что ваш
мир мне интересен безусловно на все сто
процентов... и так далее.
-Ну да,
вроде бы как так.
-Абсолютно
так!
-Вроде
бы абсолютно.
-Это что
же, у вас на планете необходимо всегда чуть-чуть сомневаться?
-Вроде
бы как, на планете и вроде бы как, сомневаться.
-А
может, вы между планетами обитаете?
-Да
вроде бы и так.
-Но там
же нет ничего! Там же... беззвездное, пустое космическое пространство?! Что же вы из пустоты?
-Ну да,
вроде того.
-О! Это
невероятно... и много вас... целый
народ? Целая вселенная?
-Как
будто бы, поэтому я вам и говорил, что вроде
бы как вселенная.
-Невероятно.
-Почти
что.
-Вот это
да! ...
-Да-да,
в этом есть что-то вроде любопытного.
-...Но
как...? Куда я передам или пошлю свою
рукопись? Я же не знаю, как к вам
направлять что-нибудь? ... Как мне это сделать-то?
-Как-нибудь.
-Как это
«как-нибудь»?
-Ну,
как-нибудь или вроде того.
-То
есть, может быть, вы сами придете еще за тем что я напишу?
-Ну да,
может быть что-нибудь вроде этого.
-Вообще-то
забавная ситуация:
написать
не известно что, не известно как, для не
известно кого и не известно когда это
можно отправить, не известно куда!? Так что ли получается?
-Да,
вроде того, - сказал этот некто из пустоты или хотел сказать, а я догадался.
Что делать? - подумал я один
на один уже. И решил, что ничего
выдумывать не надо, а надо просто записать, как было, и ждать что
будет дальше. В этом же собственно и
заключается занятие пишущего человека?
29д87
* *
У Л Ы Б К А
Н А К Р А Ю Б Е З Д Н Ы
я пошел
прогуляться. Направление я выбрал к каменьям. Все произошло на обратном пути,
но сначала расскажу вообще несколько слов о прогулке.
Пройдя
как всегда до конца улицы, я как всегда в нерешительности (хотя, приезжаю каждое лето в этот город уже шесть
лет)... итак «в нерешительности» выбрал проулок к оврагу и стал спускаться.
Вообще-то мне хотелось не столько спускаться, сколько идти вдоль оврага, но мне
встретился сначала собачий лай, потом крик ребенка, потом высоченная трава
раздвинулась (после очередного резкого
поворота тропы) и я увидел мужчину. Я замедлили шаги тоже в нерешительности: то
ли спросить дорогу, то ли просто осмотреться
и решить
самому, то ли повернуть обратно. Раздумия мои были недолгими - он или прервал
их, или я сдвинулся в сторону его дома:
-Здесь
нет прохода, - сказал он.
И что бы смягчить свое намечавшееся отступление
я спросил как бы задумчиво:
-Нет
прохода?
-Нет
прохода, - он сказал, и от того, что теперь уже он повторил мои слова, они
показались мягче, и я повернул обратно.
Пришлось
спускаться в овраг. Тропа едва была
заметной, а трава уже достигала трехметровой высоты. Я подумал, что в этих
диких местах и нравы человеческие могут оказаться дикими, слух обострился и
мысли замелькали. До конца не было ясно, что это? тропа по дну оврага? Или
узкий проход от пересыхающего ручья? - влажные неровные камни под ногами с
бесконечными лужами и все время приходилось наступать - то широко, то узко, то по краю тропы... некоторое время
я шел даже в обратном направлении чем намеривался, но потом увидел тропу,
поднимающуюся на другую сторону оврага и стал подниматься по ней. Несколько
длинных, очень низких самодельных домиков были необитаемы (сквозь стекла я
видел там сложенные доски штабелями, стекла запыленные и без занавесок).
... Минуту назад я обозначил ручкой на
отпечатанном листочке бумаги название
рассказа и мне хочется принести извинения читателю за то, что оно такое
громкое и претенциозное. Не то чтобы не будет никакой бездны в этом
рассказе, я этого еще не знаю и сам. Но бездна, если она и появится в этом
рассказе, то вовсе не в овраге - а, всего на всего, в глазах одного человека,
который скоро выйдет с ведром из своей калитки и пройдется к колонке за водой. Возможно,
что название еще придется переделать, когда рассказ закончится, но, надеюсь,
меня больше не потянет извиняться перед читателем - вообще-то это не очень
хороший тон, обращаться к людям тебе совершенно незнакомым, хотя это иногда и
оживляет повествование или снимает напряженную неловкость, как это было в
данном конкретном случае на этой
странице.
А потом
еще дом мне встретился и оказался необитаемым
только на половину... и за углом во дворе меня ждала
тетка сидящая на табуретке в платке в углу своего двора.
Я
скользнул по ней взглядом, возможно, мысленно ее о чем-то спросил помимо своей
воли, мне показалось, что какие-то слова
пробежали и внутри ее сознания, так как нижняя
часть ее лица как-то на мгновение оживилась, как будто пробежала волна
по воде. Вот так я и прошел мимо нее, кося глазом.
Высокой
травы уже не было на склонах оврага. Когда я первый раз остановился отдышаться,
какой-то козел проявил ко мне интерес. Он находился пониже в глубине и даже
начал вскарабкиваться вверх - я никак не мог понять, покормиться ли он хотел от
меня или хотел пободаться со мной: дескать, кто лучше умеет упираться ногами на
неровном месте и прыгать и поддевать
ногами?!
Когда я второй раз отдыхал, еще и коза молодая
направилась, было, ко мне, ну, та-то - явно за угощением... и какая-то собака меня облаивала весело, но
лениво с противоположной стороны, где-то за теткой на табуретке... и правее.
В третий раз я сам коршуном пронесся мысленно
над оврагом и над маленькими домиками, сделал несколько кругов, задерживаясь
невольно особенно над каменьями, стеной опускающимися в овраг, почти
вертикально, кое-где красуясь белыми зубчатыми уступами на темном фоне зелени
деревьев.
И,
наконец, углубившись в узкий проулок, я вышел к одной из улиц, параллельно
идущих к
моему дому.
...Невольно залюбовался, притормозил свои шаги
у одного дома, загородил ладонью глаза от солнца, что мешало разглядывать
удивительный вид крыльца. Две витые свободно деревяшки, наподобие
фантастических ручек для кресла встали по бокам как два костлявых игривых
швейцара, что-то еще извивалось так же из дерева и внизу, и кверху, и наверху
самого крылечка перед крышей... эта «крыша» над дверью образовывала маленький
домик, вместе с крыльцом. И Крыльцо даже жило какой-то своей жизнью независимо от
Дома, хотя наличники окон то-то имели общее в витиеватости украшений с дверью,
и это как бы делало цельным красоту дома и крыльца. Но все-таки этого было мало
и тогда наоборот рождалось чувство другое: что мир сказочный крыльца постепенно
заканчивался и окна - это пограничные заставы фантастического королевства,
охраняющие... его красоту.
Залюбовавшись, я о чем-то размечтался,
наподобие того, что вот... милый интеллигентный человек жил в этом захолустном
городе... ни с кем не общался...- а то бы мне давно про него кто-нибудь бы да и
рассказал и хоть бы словом да обмолвился...
Мое внимание к крыльцу с витиеватми подпорками
по бокам несколько выглядело вызывающим и демонстративным и человек на
половину одетый в брюки, а на половину прекрасно загоревший под солнцем,
сказал:
-Ну
что... понравилось?
-Да,
очень красиво! ... - охотно я стал объяснять, - и кто же, интересно, все это
мог создать?! - продолжал я восхищаться, обращаясь скорее к небу и траве... и к
самому себе, чем к собеседнику. Но неожиданно услышал слова и они, оказывается,
исходили от человека с ведром:
-Это все
мой отец сделал.
Меня это поразило. Я начал задавать вопрос за
вопросом:
-Он и
скульптурки, может быть, делал? ... из дерева... деревянные? ...
-Нет,
скульптурок он не делал.
-А картины
не рисовал? ... натюрморты..., пейзажи?
-Нет, он
не рисовал картин, он был шофер.
-А
жалко, - я заглянул мельком в глаза собеседнику с ведром, - его надо было
попросить, нарисуй, пожалуйста, папа, и он бы нарисовал, по-моему, этот человек
все мог на свете, а?
-Мне
показалось, что я услышал что-то подтверждающее или может быть он улыбнулся, и
волны психические сопровождавшие эту улыбку на губах каким-то роем небольших,
неясных слов, испарившихся потом облачком в его голове, долетели до меня, и я
был вроде бы как доволен, что моего утверждения не оспаривают и вроде бы как я
оказался провидчески прав.
Заходящее уже солнце нежнее и теплее осветило
нас. Вся улица была наполнена теплотой, а источник тепла и света как будто
находился не-то над нами, не то между нами. Это удивительный на свете человек,
которого уже нет, но вот его сын, который его наблюдал всю жизнь и все знающий
о нем, находится тут рядом и может все рассказать, о чем ни спросишь.
-Он умер
в ...году, - отвечал мой спутник, - а я
живу теперь там один с котом, вернее с матерью, но она живет отдельно на
огороде, там еще маленький домишко за забором. Обедаю иногда у нее, а так мы
живем отдельно, я-то... пенсионер не по летам, а по здоровью, инвалид.
Я
посмотрел на него и не увидел никаких следов никакой болезни ни в его фигуре,
ни в руках, ни на лице. Разве что тихость, пришибленность, какая бывает у
алкоголиков, что-то вроде среднее между чувством вины и слабости от
перенесенного отравления (организм как бы самовосстанавливается и приходит в
себя до следующей попойки, вновь повергающей человека вниз, на землю). Лицо
было гладко выбрито и несло черты приглушенные киноактеров, не то Мастрояни, не
то еще кого-то и мягкие, как и его состояние приглушенное и замедленное... и в
голосе, поэтому же было много мягкости и размеренности...
Мы оказывается уже давно стояли около его
колонки, куда он ходит за водой.
-...
даже телевизора нету, один по комнатам там хожу и все... - на последнем его
слове уже к нам подошел спешной походкой какой-то толстяк высоченный и бодрый.
Они поздоровались с друг другом бодро и по-соседски, а я скользнув глазом пошел
дальше, унося то, что предназначалось только мне услышать, его монолог
подробный и довериительный. И во мне живут, удивительно соединившись: изгибы
крыльца восхитительной красоты и благородства, которые в сыне отразились в
манере речи и чертах лица, где-то в губах и еще кое-где по лицу, что показались
мне киноактерскими и неясное еще одно существо, живущее где-то на огороде...
Хватит ли у меня смелости как-нибудь при
заходящем солнце еще придти
на соседскую улицу, к тому ее
краю, что ближе к оврагу и постучать в калитку, что бы еще чего-нибудь увидеть
поподробнее?
авг.1997 Елец
Ч Е Л О
В Е К -
Э Т О Р Е К А
человек
- река, которую остановить невозможно. Ему надо следовать только себе, своим
внутренним желаниям; и когда он ошибается - то следует чуждым интересам, тогда вода наполнена сильно
растворимым ядом. Чем сильнее преступление против реки. Тем выше она отравлена,
а мелкие проступки как плещутся рыбешки в реке - это для нее не
существенно .
а н г е л и
ч е л о в е к
-Про него будут
говорить «это не ребенок, а ангел».
-Естественно.
В окне виднелись голубые холмы,
голубые деревья под окном и белый мост. В застывшем воздухе с трудом
вскарабкивалась птица вверх,
чтобы потом, планируя перелететь или через воды Раги или может быть на
окраину города к холмам.
Отец причесывал ребенка, стоящего на стуле и следящего за птицей.
Мать любовалась на всех троих.
По комнатам прошел серый
кот-игрушка, заговоренный обитатель. А
вот муха на нем сидела вполне живая. И муха, и птица - это были
свои же, до или после реинкарнации: муха - до (будущая сестренка), а
птица - после (это бабушка).
На этой планете обитали только
свои, из живых, или заговоренные игрушки... слуги, инструменты и средства передвижения: плетеные кресла на веранде и лежанки, во время
полета можно было и сидеть, и лежать. (Полеты происходили по линиям
грез, потокам мыслей - все эти системы, так или
иначе, скреплялись и держались на Нитях Познания).
Потом он взял ребенка на руки, и они пошли, не
сговариваясь на веранду, и жена всем
разлила по чашкам какой-то голубой кисель.
-У Толстого все заурядно, вся
игра строится на подробностях второго барьера, - говорил мужчина.
-Все равно, у него всемирная слава и признание, - вздыхая, отвечала
женщина.
-А Достоевский видит мир прозрачным почти что...
-А никто и не спорит, - отвечала она.
Ребенок мысленно связал
нити волос свои и матери.
Уменьшенные копии-отражения повисли в воздухе. Все засмеялись, потому что
фигурка матери пыталась освободить свои
волосы. Затем отражения застыли и
постепенно растаяли, пройдя стадию сначала белесости, а потом
прозрачности.
... *
-Про него будут говорить,
что он как ангел - такая
симпатичная мордашка, да?
-Будут-будут.
…в окне летал пух и звуки автомобилей.
Ветки, поднявшиеся к пятому этажу, уже давно покрылись листьями,
а теперь еще и белесыми хлопьями.
Пух от этих хлопьев и летал за окном.
Отец причесывал
ребенка, стоящего на стуле.
-Жалко, что у нас нет ни кота, ни собаки, - сказал ребенок.
-Теперь и мух не будет - я сделал сетку на окно.
-Ох, ты, какая прозрачная!
Солнце разделяло комнату на две
крошечных, одна часть потемнела и съежилась, а другая, залитая солнцем, стала
взъерошенной - освещенная мебель
напоминала собачью шерсть, вставшую
дыбом: топорщилась спинка
стула, и край
письменного стола выпирал на свету.
-Пошли компот пить? - сказала женщина.
На кухне все расселись и
чашки наполнились малиновым соком варенных ягод.
-А на Голубой Планете пьют голубой
кисель! Не верите?
-Верим-верим... - сказано было в ответ каждым в отдельности, женщина
сказала сразу и весело, а мужчина,
выдыхая воздух вместе с еще какими-то
невысказанными мыслями.
... *
плетеное кресло скрипнуло, когда
в него плюхнулся ребенок, и
исчезло в воздухе.
-Опять он полетел неизвестно куда, - сказал мужской голос.
-А ты вспомни
себя в детстве, и ты наверно
был таким же?
-...
янв. 1999
ФОНОГРАММЫ К ФИЛЬМАМ (Первоначально из 23 фильмов
почти все тексты были когда-то просто рассказами, кроме фильмов
«Рождество», «О чем думала рыба» «Состав» и «Командировка». Поэтому все
предыдущие рассказы можно рассматривать как прозу и рассказы, но в то же
время по почти по всем этим рассказам сделаны фильмы
и тексты в них использованы дословно. Что кассается того когда
текст писался именно к фильму - то,
это как раз тексты которые находятся в рубрике фонограммы ).
Р О Ж Д
Е С Т В О
я вам
покажу фильм. Он называется «Рождество». Всю ночь шел снег. Все звери в лесу
спали. Не спала только луна.
-Почему
ты не спишь? - спросил я.
-Боюсь
пропустить новый Год.
-А что
это такое?
-Это
когда старые вещи меняют на новые.
-Тогда давай присядем, и будем вместе ждать.
И так мы с луной вместе долго сидели. Падали
снежинки. Сияли звезды. Снег спал. И видел во сне пальмы. А мы все сидели и
сидели.
Вдруг раздался ужасный звон! Мы испугались и
упали со стульев. Звон шел из города.
-Что это?
-Не
знаю, - сказала луна.
-Тогда
встань и посмотри, - сказал я.
И луна поднялась над лесом.
-Что ты
там видишь? - спросил я.
-В
городе, в каждом окне, люди стучат стеклянными рюмками, - сказала луна, - опять
я прозевала наступление Нового Года!
-Я тоже,
- сказал я.
Луна осталась висеть на небе, а пошел своей дорогой. И вот пришел к вам. И
показал это кино. Не огорчайтесь, если у вас нету новых вещей. Хватит и того,
что есть Новый Год. До свидания!
Вы смотрели фильм Юрия
Косаговского.
К о н е ц .
С О С Т
А В
В
детстве я часто проводил отпуск вместе с отцом в поезде. Мы ехали в Среднюю Азию или на Волгу к родственникам
- или маминым, или его. И каждый поезд
был особенным по мере того, как я взрослел. Сначала мне было 2 года, потом 3, потом 4 и 5
естественно, и т.д.
В детстве все казалось разным, и с тех пор уже
просто каждый год превращался во что-то
похожее на поезд, года незаметно превращались в десятилетия и десятилетия тоже
незаметно в поезд и, в целом, вся жизнь превращалась в один какой-то эшелон, где уже каждый год - это
отдельный вагон в этом эшелоне.
Я встречал много разных людей, случайно попадавшихся
на моем пути, деревья, случайно стоявшие на дорогах, дома - но моя детская
память все опять рассматривала, это все - как разные купе разных вагонов разных
поездов. Я не был счастлив в жизни, т.е. я не любил только одну женщину, данную
мне судьбой, поэтому внутри я остался одинок. Моя жизнь вся как будто увидена
мною в окно.
Иногда я записывал свои мысли по поводу
увиденного в каком-нибудь тамбуре... или купе... или в окно...
Я приведу несколько записей:
*
«зеленые травы как мысли:
потому что
их много
и по ним можно бродить»
*
«кажется
действительно
где-то мертвый
которого еще не зарыли:
он стоит за забором
за углом кирпичного дома
и он слишком большой
чтобы уместиться
в наши гробы это -
мертвое дерево
*
«мы смотрим в зеркала
и как будто ничего
не
изменяется
и мы видимся
со старыми друзьями...
в этом месте
течение очень быстрое
быстро все мелькает
а что касается детства
его вообще никогда не было
не видать»
*
«как мягко в темноте
глаза касаются с глазами
как
рукова пальто»
*
«зимняя оттепель как
это
(и
справедливо )
сказали по радио -
напоминает весну:
подходя к дому
я как и весной
наблюдаю за этим деревом
у которого огромные стволы
напоминают растопыренную
веером ладонь
я наблюдаю
за ним напряженно
и сердито: когда же будут
листья
маленькие?!
летом правда
я столь же недовольно
гляжу на него:
скоро ли будет осень?»
к о н е ц
ф и л ь м а
О Ч Е М
Д У М А Л А
Р Ы Б А ?
я
покрутил блюдечко, оно развернулось и я увидел: ночь, скалистый берег, блик на
волне, он правда мог и показаться, потому что потом его уже не было, он утонул
в волнах и ветер сильнее сразу пахнул в лицо.
Среди валунов было страшно, в темноте мне
рисовалась картина, как я оступаюсь или соскальзываю туда в темную воду.
Поэтому я молча стоял, не двигаясь с места, и настороженно смотрел на валуны в
сумерках. Они были в 5-6 метрах от меня,
но ночная мгла, едва рассеянная луной сквозь облачное небо таилась между
валунами, за ними, где плескалось море и даже окутывало эти темные камни, и от
этого они как будто приближались ко мне, и тогда я немного трепетал.
Я знал,
что там, где мой взгляд угадывал горизонт, там, на глубине локтя или даже
ладони, плывет рыба. О, ей так хорошо! Вкус воды, чуть размешанный с ветром,
пролетевшим 200 километров откуда-то из глубины дали морской, и блесточки
матовые на плавниках, вернее около плавников, она ощущала радостно, как ночь,
как ветер, как туман вокруг луны, как луну. Потому что при полной луне плавать
легче, как будто это почти полет, почти не ощущаешь своих движений; глаза - и
глаза тоже светились радостным тусклым светом.
Я увидел рассвет. Он начался пожаром сине-зеленого
свечения на горизонте. Я увидел день и как волны, словно ладонями от нечего
делать, похлопывали по боку корабля.
Я увидел трюм, где прыгали нерадостно совсем
какие-то рыбы, одна из темных спин, уже спокойно лежавших рыб была ее. Я
догадался, в какой части трюма она - но не всматривался именно в ее спину, мне
было достаточно просто знать, что это справа, вон там.
Я увидел ночь и стоявшее в порту судно с
потушенными огнями. Я увидел кота быстро исчезнувшего за углом складского
строения, так же быстро и, похоже
что так же сомнительно, как та блеснувшая волна, когда я стоял у камней.
Я увидел
почти все, осталось только заглянуть ей в глаза, чтобы узнать, о чем она
думает. Я повернул еще блюдечко и посмотрел сначала на приоткрытый рот - все зубы
были на месте как ни странно, ведь все было потеряно и потом надолго заглянул в
глаза: жизнь прошлая невозвратима, как и
ветер, который уже далеко и давно ставший другим, а в новой жизни никогда нет
ничего от прошлого кроме воспоминаний, - сказала она, - но я нисколько не сетую
и не грущу об этом. Я стала страшной и другой, и меня уже наполовину съели, но
я знаю и думаю, что - волны, это волны, а берег это - берег, а ночь это - ночь,
а дерево, даже одинокое и высохшее - это одинокое и высохшее дерево, да и
мгновение это только мгновение, а когда они собираются в кучу, это - ощущение
времени, но - ничто неповторимо .
1980
Родился под знаком
Стрельца, в 1941 году, в семье врачей, с детства у него была возможность
наблюдать разную жизнь людей, поскольку его родители много ездили, через всю
Россию, Центральную Азию, Дальний Восток
и даже Китай.
... он занимается
живописью, литературой, сочиняет фортепьянную музыку. Несмотря на очевидные успехи в
живописи он с трудом вступает в Союз Художников СССР, его работы не отвечают
требованиям соцреализма. Таланты художника разнообразны, а его произведения
многочисленны: живопись, музыка, драматургия, поэзия. Его работы
находятся в частных коллекциях за рубежом и в знаменитой
коллекции авангардной живописи Г.Д. Костаки в Греции, Афины.
Имя Косаговского так же связано с
« - измом» - он по сути дела является родоначальником «рондизма» в живописи, однако Юрий не ограничивает себя только этим стилем, он
свободен в выборе манеры письма
«Между каждой картиной, - говорит он должна
быть пропасть.» «Искусство - это явление
природы, которым, слава Богу, человек не
может управлять.»
Born under the sign of Sagittarius, 1941
in the family of physicians; since childhood he has observed different modes of
life of the people, as his parents have traveled much, across
...He is engaged in painting,
literature, he composes music for the piano.
Despite the evident achievements in
painting, it has cost him much effort
to admit into the USSR Artist’s
The talents of Kossagovsky are
diverse and his work is considerable: painting, music, theatre plays, and poetry. His
works are to be found in numerous private collections abroad and also in the
famous Kostakis’ collection,
The name of Kossagovsky is also
connected with»-ism-» he is in fact the creator of «Rondism» in fainting, but Yury does not
restrict himself within this particular style, he is free in the choice of the
manner of painting.
«Between two paintings, -hе says, -there must be an abyss. Art is a phenomenon or Nature, which,
thank God a man cannot control.»
