Юрий Косаговский

     

                     (1980)

 

 

 

 

 

 

 

***

 

 

Ты думаешь это
Любовь бьется

клювом в стекло

Нашей каморки

под крышей,

Я вышел из комнаты,

было темно,

Я вышел как можно

тише.

Босыми ногами по
искрам путей
Я двинулся
прямо к тебе.
Была ли ты дома,
когда в проводах
Висела
души моей тень.

 

 

 

***

 

 

 

Пыль, туман, дорога вьется

Мокрый ветер спит в тиши.

А в долине речка вьется,

Слышишь в темноте шуршит?

 

Замирает небо, звезд

Сон окутал, грезы, грезы

Ты уж спишь, а мы все едем,

Мы в пути, ты в облаках,

 

Только лето, лето скоро

навсегда покинет нас...

 

4 сентября 96

 

 

 

 

Стонет ветер,  бьется в двери

И швыряет листья в небо

Страшно. Нечего поделать.

Нам найти бы лето где бы?

 

На вопросы хлещет ливень,
Заливаясь в  аргументах,

Лето не найти, залито,
Затерялось в  многих летах.

 

Вдоль дорог грязнеют лужи.

Распивая капли. Гонит

Грубый ветер к морю стужи,

Бьется в дверь и тихо стонет.

 

 

9 февраля 1997

 

 

 

 

 

*

 

 

 

Лодкой в небе брошен месяц,

Чьей-то щедрою рукой,
Кто настроил в небо Лестниц?

Звезд нарушивши покой.

Над темнеющим каналом

Проплывает чья-то тень

И в движенье запоздалом

Прогляну лея где-то день

 

Я лечу над фонарями

И дорогами во тьме...

Слышно как воспоминанья

Пробудились о тебе.

 

 

 

 

*

 

 

 

 

Из-за угла подглядывает

за мной бнмконечность

Сквозь дымчатые очки

смотрит время,

Вон с той скамейки...

Ненависть прослушивает мой

телефон...

Безразличность перечитывает

мои письма к тебе

Пустота стучит в мои двери...

Беспокойство подсматривает

в мои окна...

Бездарность заглядывает мне

через плечо...

Даже смерть звонит мне

по утрам...

Где же любовь, которой я
подарил свое сердце...

 

 

 

	БРЕД

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

     

 

 

 

 

 

ЗЕРКАЛО ПРАВДЫ

 

 

 

Кем-то расколото зеркало правды,
Вдребезги, в искорки сомнительных слов,
Как теперь правду утаить от неправды,
Как прояснить теперь толпы голов.
Мечутся Боги и прочие по небу,
Рвутся волосья у них из груди,
Поздно метаться. А может кто-нибудь
Неправду от правды теперь отрубить.
Поскрип мозгов, как грохочущий поезд,
Мчаться вагоны мыслей лихих,
Только вагонов не нужно нам. То ест!
Нужно мыслей хороших, а не плохих.
Кто-то придумал раздать всем по свечке:

Гак и дешевле и может проймет
И в темноте ковыряя словечки
Кто-нибудь правду случайно найдет

Кто-то придумал склеить попробовать

Но разве возможно это? Глупец!

Кто на винтах предложил поскручивать

Сотни разбитых кем-то сердец?
Нет ни решенья, ни виноватых.
Кто-то, да как-то ту т разве поймешь."
Как раскупорить закованных в латы,
Провоевавших всю жизнь лишь за ложь.
Кем-то расколото зеркало правды,
Мечется мир в ожиданье пустом,
А может и вправду боги правы,
Как-нибудь так, без него проживем.

19 февраля 1997

 

 

 

 

 

 

***

 

 

 

Рано утром,
На рассвете,
Когда ночь
Еще не ушла,
Открой окна,
Накинь что-то
И пойди погулять
До утра.
Рвется парус.
Ветер свищет.
Вон сосед

Уплывает в путь

И луна покоя
Ищет,
На глубине,
Пугает муть.
Поздно ночью
В лунном свете,
Возвращаешься
Домой.

В темном небе
Гаснут звезды.
А потом...
Зажигаются вновь

 

 

 

 

                               

 

 

                Исагировай

 

 

 

 

Мне рассказали, что в

степях Кавказа

Есть дерево чудесное, а

там

На дереве

Иссайдогироваазда

Жил и живет чудесный

Исагировай

Он бел, как ночь, он

темно-красен,

Ну и когда взойдет луна,

То можно видеть

шерстку синюю

И как стеклянные глаза;

Когда бежит он виден

только

Едва-едва заметный

хвост.

Он синий, красный и

зеленый,

Ч как весна, ч как зима

Как лето, осень, буря,

вихрь...

Мне рассказали, что в

степях Кавказа

Есть дерево чудесное и

там,

На дереве

Иссайдогировайэда

Жил и живет чудесный

Исагироваи.

 

 

1997 апрель

 

 

 

 

 

 

 

НАПОЛЕОН

 

 

 

 

 

Я хотел бы быть им.
Нет, не тем, что тот:

Он там - я здесь, один,
У меня карандаш - у него флот
У меня душа - у него смерть,
Он смотрит вверх - я вперед.
Кто быстрей доживет?
Я плыву, кто быстрей приплывет?
Он умен - я ничтожно велик,
Он убит - я, пока что, не знаменит.
Он был жив, а теперь погребен...
Вот мы в лодке рыбачьей плывем
Я гребу - он не спит.
Да, ведь он - Наполеон!
Да, я тоже пока чужой.
Средь мышей он розовый слон,
Среди чуждых мне, он свой и мил.
Мы плывем, и не радость, не злоба
Нас грызет изнутри. Я забыл,
А он помнит, как пыльною ночью
Он узнал, что такое свобода.
Я ведь тоже когда-то им был.

 

 

 

13 июля 96

 

 

 

 

 

 

 

 

покажи мне
 

 

 

попробуй найти другую дорогу
от укрытия к водопою
от водопоя к укрытию
только настоящий охотник
не уподобляется дичи
только настоящий алкоголик
не снимает лица
и я смотрю в твои нарисованные глаза
и читаю написаные тобой слова
...
и не вижу другого пути
я не вижу другой дороги
я не могу избежать этих ошибок
есть ли иной путь
от тебя
ко мне


очень темно...
...покажи мне

 

 

ЧАСЫ

 

 

 

Сами – ненавистники точного времени,
Меня втягивают в свои грязные игры,
Я не играю с бесконечностью,
Я живу вне ее и мне скучен рай.

Не обещай мне ничего, просто закрой глаза,
Я не люблю слушать твой голос перед тем,
Как уйти из твоего мира.
Счастливый не видит моих страданий,
он смотрит на часы
он опаздывает на свидание
И мне радостно до горьких слез,
Видеть и в его глазах любовь к тебе.

 

 

 

 

 

ЛИНИЯ ЖИЗНИ

 

 

Лунный нож, по-сиамски срощенный создателем
С твоей предательски изогнутой тенью в углу,
Кроит в темноте завтрашнее утро…
Нет, не успеет прогладить все складки
Небесно тонок материал в грубых неоновых пальцах…
Сонное солнце застанет складки
ПЕРЬЕВых облаков.

 

 

 

***

 

Мне приснилось, что, съедая приманку
Я, порой, заражаю до пятидесяти своих
сородичей.

 

 

***

 

Человечество,
дай мне подписку о неВЪЕЗДЕ…
в мои стихи.

 

 

 

***

 

Я еду домой.
Последний трамвай, как червяк,
Сокращается от светофора к светофору,
В вагоне пусто и сумрачно,
На стекла плеснули тушь,
Лишь непрерывный ветер
напоминает мне,
что этот город,
этот стук колес
эти мигающие желтым светофоры,
эти пустые сидения впереди…
не сон,
(по крайней мере, не мой)

я еду домой.

 

 

 

***

 

Я хочу, когда вырасту,
Стать могильщиком,
Хотя мне пророчили садовника.
Но не все ли равно,
Какое семя ты бросаешь в яму,
Все равно вырастет
сухое
мертвое
дерево.

 

 

 

***

 

Нет никого в том доме больше,
Я наблюдаю тенденцию к запустению
Во всем беспризорном мире,
И начиная путь в мои сто лет одиночества,
Мне страшно, что так будет вечно,
Что тебя придумали, как бога,
Которого невозможно было не придумать.

 

 

 

 

***

 

с каким раболепством юноши
восхваляют твою красоту…

с каким безразличием черви
вонзят в нее беззубые рты.

 

 

 

***

 

Ты любишь запах ее волос,
Но это запах шампуня…

Ее губы сладки, как мед,
Но это вкус помады…

ЕЕ ЛИЦО - макияж
ЕЕ РУКИ - крем
ЕЕ ГЛАЗА - тушь

Даже ее слова –
это слова других поэтов…

Почему же каждый вечер
Тебе хочется

увидеть ее лицо,
поцеловать ее руки,
сжать ее волосы,
прикоснуться к ее губам…

наверное, ты поддерживаешь
российских производителей.

 

 

 

***

 

я не пишу о любви
все мои слова к тебе – это боль
подари мне эти страдания
когда солнце закроет глаза

 

 

 

 

ПРО МЕНЯ
 

 

 

тогда солнце опять спало
наступали весны клочья
занавески били белым
я проснулся опять ночью
я ходил по комнате голый
и я чувствовал эти стены
надо мной потолок голодный
плевал своей белой пеной

я раскрыл свои руки людям
подарил свои ладони богу
бог смотрел на меня студнем
и подарил мне дорогу…

и я шел по дороге сонной
впереди просыпалось утро
для чего это – я не помнил
для кого это – понял смутно
я проснулся тогда ночью
когда солнце опять спало
я увидел весны клочья
и от страха залез в одеяло.

 

 

 

 

а что если бы я?
 

 

 

А что если бы я,
Проходил тогда возле твоего дома?
И видел твои окна…
В них больше света
И еще больше одиноких вечеров
Для меня.
Моя душа сжимается от странной боли.
Я делаю шаги, не зная
Здесь ли ты?
Ищу твои лица в толпе…
Это так сложно,
По крайней мере, не просто…
Да что там,
Невозможно…
И хотя бы голос или глаза…
…
…
Мы лепим снеговиков,
создавая странную холодную жизнь

 

 

 

 

 

 

ПРОЗРЕНИЕ
 

 

 

 

И даже в пустоте
Я угадываю твой силуэт,
Теперь я понял, что это судьба,
Поигравшая нами в странные игры,
Поставила снова на полку,
Но нам не покрыться пылью,
В ритме вальса бьется бездомное сердце

 

 

 

 

Можно ли жить с закрытыми глазами?
 

 

 

 

Когда я закрываю глаза, я больше не вижу покрытых снегом машин,
Проносящихся по улице.
Их рев просто напоминает мне, что я где-то в городе…

Мне видятся велосипедисты в желтых панамах;
Темные очки разных фасонов прячут друг от друга взгляды;
Люди медленно прогуливаются вдоль пруда;

Мягкий шепот сонных торговцев арбузами,
Раскаленные песчинки снуют туда - сюда
По дну людского аквариума, словно рыбы

Чьи-то невидимые руки перебирают мои теплые мысли
В тени большого дома, в сырости земли после дождя
Прорастают странные фиолетово-белые цветы

Я чувствую теплый ветер - дыхание парка;
Я забываю на это мгновение, что я – это всего лишь я
Мне кажется, что нас уже двое

И когда мы закрываем глаза, я теряю дар речи
И вот уже я просто ищу наши руки на ощупь…
Когда я открою глаза, увижу ли я тебя снова?
Или это буду просто я.

 

 

 

 

НОЧНОЙ РАЗГОВОР
 

 

 

 

Под ритм телефонных гудков
Читаю свои я стихи
Это легче, чем спать
Ночью спят дураки.
Ночью поэты не спят,
Но их не тревожат грехи,
Просто каждый под ритм телефонных гудков
Читает свои стихи…
И над планетой встает
Зарево новых дней
Гул телефонных гудков
В моей голове все быстрей.
Быстрее летят в проводах
Зарифмованные слова
Это легче, чем спать
Ночью спят дураки.
Ночью поэты не спят,
Но их не тревожат грехи,
Просто каждый под ритм телефонных гудков
Читает свои стихи…
И над планетой встает
Зарево новых дней
Гул телефонных гудков
В моей голове все быстрей.
Быстрее летят в проводах
Зарифмованные слова;
Вот уже капают слезами на пол
Телефонные провода…

Я просыпаюсь в поту,
Господи, это ж сновиденье,
Дай-ка я тебе прочту…
Свое последнее
Стихотворенье.

 

 

 

 

                    ***

 

 

 

 

По крышам стучал дождь. И мы отчетливо слышали, как он стучит по крыше. А на кухне у нас штукатурка обвалилась, но не вся, и теперь от туда капает в банку. На улице светло и ни лице светло. Пешеходы ходят по улицам и мокнут. Тут ветер отогнал дождевую тучу и дождик, капнув на прощание, застучал по крышам города. Только капли не хотели с нами расставаться. Они все капали и капали в банку.

 

 

 

 

ПАЛЬЦЫ

 

 

Когда он медленно подошел к черному роялю, немного походившему на скалу или просто гигантский камень, то руки нехотя вылезли из карманов и уставились на открытую крышку, как будто боясь обжечься, прикоснулись к клавишам и быстро отскочили. После некоторой паузы они решили повторить попытку и запрыгали на одном месте. Через мгновение руки уже расползлись по всей клавиатуре, пальцы бешено скакали галопом, то сближаясь, то отдаляясь друг от друга. Некоторые, выбиваясь из сил, колотили по черным клавишам, а иногда спокойно прогуливались сверху вниз. Иногда ноги внизу помогали пальцам, нажимая на педаль и удлиняя звук, а иногда сами пальцы застывали на месте и лишь тихо дергались, оглядываясь по сторонам. Внезапно обе руки подпрыгнули, но уже не опустились на гладь рояля, а вернулись в карманы. Он поклонился и ушел со сцены.

 

 

ЗОНТ

 

 

Зонт стоял в темном углу прихожей, отражаясь в зеркале. У него была толстая серо-бурая ручка и тень, отдаленно напоминающая его самого. Он был в пестром костюме с желтой, красной и синей полосками. На шее у него висела веревочка. Он сам-то не знал о ее цели и лишь догадывался, что, возможно, она была для того, чтобы его было легче носить с собой. Сзади него висела маска зверя, такого же пестрого, как и зонт, от чего зонту было приятнее находиться в том углу, куда его, вероятно, поставили после дождя.

Капли пробегали по его холодному лицу, отражая желтую, красную и синюю полоски, не понимая, зачем они все это делают. И так же в недоумении падали на пол возле зонта. Мокрый палас часто болел и поэтому тихо ворчал, когда зонт возвращался в угол комнаты после дождя, обливая палас ничего не понимающими каплями, только что принесенными оттуда, где палас был только раз в жизни, когда его запачкали джемом и ваксой и отвезли чистить.

Наступил вечер: тень от зонта долго ворочалась и не могла уснуть из-за качавшейся на ветру лампочки. Ветер тихо дул сквозь незакрытую форточку, и скоро все погрузились в туманное свечение звезд.